Прочитала странную книгу "Буэнас ночес, Буэнос-Айрес" Адэра Гилберта. Гейский роман, очень откровенный. И странный - потому что это одна из тех вещей, к которой я не могу определить свое отношение после прочтения. Вариант "не понравилась совсем" отбрасываю сразу, все-таки читала я с интересом, местами посмеивалась, запоминала моменты, которые надо бы здесь отметить. Но я где-то на распутье между "скорее понравилась, чем нет" и "скорее не понравилась, чем да". Начало мне однозначно нравилось, а вот потом тон повествования поменялся с появлением СПИДа. В итоге мы имеем что-то среднее межу "Квирами" и "Линией красоты" Холлингхерста, притом что "Буэнас ночес, Буэнос-Айрес" в кое-чем более резкий, чем "Квиры" и менее трагичный, чем "Линия красоты". До конца я не испытала ни одного из ожидаемых чувств: ни восторга, ни сочувствия, ни интереса. Определенно, чего-то не хватило. Но возле фамилии автора я поставила мысленную галочку - я бы почитала что-нибудь еще. Кстати, по книгам Гилберта снят фильм "Мечтатели" (хоть я и не смотрела).
Сюжета, как такового, нет. Главный герой, молодой англичанин, переезжает жить в Париж. Ходит на работу, заводит друзей, думает о сексе и занимается сексом. Потом некоторые его знакомые заболевают СПИДом, поэтому герой думает о СПИДе и занимается сексом. В общем-то, все. Но есть что-то такое, что заставляет это читать и читать.
Порадовали меня в тексте французские слова и фразы. Конечно, в сносках есть перевод, но многие слова я счастливо перевела сама!
В те унылые дни Лондон выглядел так, словно его собирались продать на дешевой распродаже, был линялым и непривлекательным.
Наконец, во время моих блужданий по городу я все время слышал, как где-то поблизости окликают кого-то по имени Франсуа. «Франсуа! Франсуа! Франсуа!» — доносилось со всех сторон, и я вертел головой на запруженных народом улицах, гадая, кто такой этот ускользающий Франсуа, который срочно нужен стольким людям. До меня дошло, кто, или, точнее, что такое загадочный Франсуа, только когда я увидел на Елисейских Полях мальчишку-разносчика, предлагающего прохожим газету «Франс Суар».
Феридун был невысок, темноволос, ловок; он обладал тихим голосом и мягкими манерами киногероя — сексуального, уязвимого юноши (ему тогда было немногим больше двадцати), которого старомодные круглые очки заставляли казаться еще более трогательным.
Главный герой пришел в гости к другу и увидел на стене репродукцию откровенной фотографии "Мужчина в костюме их полиэстера".
Оказавшись у Фери в первый раз, я, желая сострить, заметил: «Отличный экспонат!» — и Фери бросил на меня взгляд, ясно говорящий, что я шестьдесят третий его гость, произносящий эту фразу.
Он рухнул на диван в гостиной, раскинув по ковру свои невероятно длинные ноги — лишенную перекладин лестницу в рай.
Мы с Деннисом обедали в «Куполе», катались по Сене на ярко подсвеченном bateau-mouche ( ), часами — до двух-трех ночи, пока мне не начинало хотеться распахнуть окно, чтобы выветрилась затхлая болтовня, — разговаривали в его номере...
Он, впрочем, держал себя с раздражающей важностью, что, как мне казалось, шло вразрез с явно проявляемым в мой адрес вожделением. В кафе, куда мы зашли выпить, он даже ни разу не улыбнулся в ответ на мои шутки. Раза три или четыре он вдруг по-французски задавал мне вопросы, которые в лучшем случае имели весьма отдаленное касательство к теме нашего разговора: «Как тебе кажется, был Томас Алва Эдисон гомосексуалом?», или «Не встречалось ли мне твое лицо на обложке книги издательства „Пингвин“?» (имя писателя, с которым он меня спутал, Матиас так и не смог вспомнить), или «Тебе нравятся динозавры?»; в ответ на это я только беспомощно пробормотал, что динозавры мне как-то без разницы. Более того, задавал эти вопросы он, полуотвернувшись от меня, так что они повисали в воздухе, как звонки телефона, на которые некому ответить; не могу даже сказать, будто был стопроцентно уверен, что они адресованы мне.
Дождь начался, как только мы вошли в кафе, и кончился как раз перед тем, как мы из него вышли, словно горничная в отеле, услужливо застилающая постель, пока постоялец завтракает.