Люблю эту историю. Из Фаулза

[_илиАДа_]

«Потайное» место не так уж и далеко — чуть-чуть вверх по склону от дорожки к одинокому валуну, кото­рый оказался в стороне от стада. Ложбина в кустарнике за ним; невидимый каменный уступ, который отражает солнце и маргаритки, и ярко-синие стрелки шалфея, не­много клевера, единственный ярко-красный мак.
- Эмма, тут чудесно.
- Ты думаешь, они нас найдут?
- Нет, если мы будем сидеть тихо-тихо. Так идем же и сядем вон под тем деревцом. — Она садится, девочка выжидательно становится на колени рядом с ней. — Вот что: нарви цветочков, а я придумаю историю.

длинное

Эмма торопливо вскакивает.
- Всякие цветочки?
Кэтрин кивает. Она нашаривает в красной сумке си­гареты, закуривает одну. Девочка спускается туда, где солнце заливает дно маленькой впадины, но оглядыва­ется.
- Про принцессу?
- Конечно.
Ничего не приходит в голову; ни призрака даже самой простой сказочки. [...]
- Ты придумала, Кэт?
- Почти.
- Мне жарко.
- Ну так иди сюда.
И девочка взбирается в тень, где Кэтрин сидит под терновником, и снова становится на колени, держа со­рванные цветы.
- Они очень милые.
- Синие такие противные. Не ломаются.
- Ну ничего.
Эмма пощипывает нераспустившуюся луговую ро­машку, затем смотрит вверх на Кэтрин, затем снова вниз. [...]
- Я не обижусь, если ты не придумаешь историю. — Она добавляет: — Не очень.
- Только чуточку не очень?
Эмма кивает, радуясь такой градации. Выжидающее молчание. Кэтрин затягивается, выдыхает дым.
- Жила-была принцесса.
И Эмма меняет позу с той самой детской требователь­ностью к соблюдению ритуалов: кладет цветы, проползает немного вперед и поворачивается, чтобы сесть рядом с Кэтрин, которая обнимает ее одной рукой и притягивает к себе.
- Она была красивая?
- Конечно. Очень красивая.
- Она побеждала в кункросах красоты?
- Принцессы слишком знатны для конкурсов кра­соты.
- Почему?
- Потому что они для глупых девушек, а она была очень умной.
- Умнее тебя?
- Гораздо умнее меня.
- А где она жила?
- Вон за тем холмом, совсем близко. Очень давно.
- Это правдивая история?
- Вроде как.
- Если нет, то ничего, мне все равно.
Кэтрин бросает сигарету; хватается за единственную соломинку.
- А еще она была очень печальной. Ты знаешь поче­му? (Эмма качает головой.) Потому что у нее не было ни мамуси, ни папуси. Ни братьев, ни сестер. Никого.
- А конец будет счастливый?
- Подождем и узнаем.
- Наверное, счастливый, я так думаю. А ты?
Этот странный третий мир за пределами нашей влас­ти. Кэтрин поглаживает плечо девочки.
- В один прекрасный день она отправилась на пикник со своими братьями и сестрами. И своими родителя­ми, а они были король и королева. Они пришли сюда. Куда мы сегодня. (Эмма кивает.) Но она была непослуш­ной, она решила подшутить над ними. Спрятаться, и что­бы они все ее искали. И вот она пришла сюда, где мы си­дим сейчас, и села тут. Но было так жарко, что она легла, и ее сморил сон.
- Она заснула.
- И она спала, спала, спала. А когда проснулась, было совсем темно. И она ничего не видела, кроме звезд. Она звала и звала. Но никто не ответил. Она звала опять, и опять, и опять. Но было слишком поздно, они все верну­лись домой. И услышала она только речку. Плоплоплоплоплоп. Поздно, поздно, поздно.
- А они ее разве не искали?
- Все это случилось так давно, что люди тогда не уме­ли считать. Ты можешь это себе представить? Даже ко­роль умел считать только до двадцати. А детей у них было двадцать три. Ну, они пересчитывали их до двадцати, а дальше на глазок.
- И пропустили ее.
- Так что она была тут совсем одна. (И из никуда в историю: гарантированное будущее, перипетии.) Она попробовала пойти домой. Но все время спотыкалась и падала, в темноте она не понимала, где она. И забредала все дальше и дальше. Колючки рвали ей платье, она по­теряла башмачок. И начала плакать. Она не знала, что ей делать.
- И она очень боялась?
Кэтрин притягивает племянницу поближе.
- Ты и вообразить не можешь, как сильно она боя­лась. И ей не стало легче, когда рассвело. Потому что тут она увидела кругом дремучий лес. Одни деревья вокруг, бесконечные деревья.
- Ее мамуся и папуся не знали что она заблудилась.
- Нет, они догадались. На следующее утро. И пришли ее искать. Но она ночью забрела очень далеко. И они на­шли только башмачок, который она потеряла.
- Наверно, они подумали, что ее съел волк.
- Ты умница. Вот именно. А потому они вернулись домой в большом горе. А она была жива, только в лесу да­леко-далеко и совсем одна. Очень голодная. И вдруг она услышала голосок. Это была белка, понимаешь? И она показала ей, где найти съедобные орехи. А потом пришел медведь. Только не свирепый медведь, а милый такой, уютный медведь, и он показал ей, как соорудить домик и постель из папоротника. А потом явились всякие другие птицы и звери и помогли ей и научили, как жить в лесу.
Девочка ухватила свободную руку Кэтрин, как игруш­ку. Тоненькие пальчики коснулись серебряного обру­чального кольца, попытались повернуть его.
- А потом что было?
- Они все ее полюбили. Приносили ей еду и цветы и красивые украшения для ее домика. И учили се лесной премудрости. И объяснили, что в лесу есть только одно очень-очень плохое. И ты знаешь, что это? (Эмма качает головой.) Люди.
- Почему?
- Потому что злые люди приходили в лес и охотились на бедных зверей. А других людей они не знали, понима­ешь? Так что думали, что все люди такие, и велели ей сра­зу спрятаться, чуть она их завидит. И она поверила зве­рям, так как стала тоже пугливой и робкой.
- Как мышка.
- Именно как мышка. — Она водит пальцами но жел­той грудке Эммы; девочка дрожит и прижимается к боку Кэтрин. — Вот так она и жила. Не один год. Пока не ста­ла совсем большой.
- Сколько ей было лет?
- А сколько ты хочешь, чтобы ей было лет?
- Семнадцать.
Кэтрин улыбается белокурому затылку.
- Почему семнадцать?
Эмма задумывается, потом трясет головой: она не знает почему.
- Ну, не важно. А ей было ровно столько. И тут слу­чилось что-то совсем необычное. Она снова пришла вот на это самое место, где мы сейчас сидим, и день опять был очень жаркий, прямо как сегодня. И опять она уснула. Под этим самым деревом. (Эмма поднимает глаза, слов­но проверяя, здесь ли оно.) Но когда она проснулась на этот раз, ночь еще не наступила. Был по-прежнему день, но только все оказалось куда ужаснее, чем в тот раз. По­тому что вокруг нее стояли огромные охотничьи собаки. Совсем как волки. И все рычали и лаяли. Вот тут и тут. А вон там... — Она вздрагивает, но Эмма не реагирует. По­жалуй, она зашла слишком далеко. — Это было как дур­ной сон. Она даже вскрикнуть не могла. И тут она увиде­ла что-то еще хуже. Догадайся кого?
- Дракона?
- Хуже.
- Тигра.
- Человека!
- Человека-охотника.
- Вот что она подумала. Потому что он был одет, как охотник. Но на самом деле он был очень хорошим и доб­рым. И не был старым. А точно одного с ней возраста. Ему было семнадцать лет. Но ты помнишь, она же поверила зверям. И хотя она могла видеть, что он очень добрый, ей все равно стало очень страшно. Она подумала, что он дол­жен ее убить. Даже когда он отозвал собак. Даже когда он нарвал цветов и принес их вот сюда, где она лежала, и встал на одно колено, и сказал ей, что она самая красивая девушка в мире.
- Она думала, что он притворяется.
- Она просто не могла решить. Ей хотелось поверить ему. Но она помнила о том, что ей говорили лесные дру­зья. А потому она просто лежала и молчала.
Теперь Эмма делает движение, поворачивается и из­вивается и устраивается поперек колен тетки, глядит ей в лицо снизу вверх.
- И что было дальше?
- Он ее поцеловал. И вдруг она перестала бояться. Она села и взяла его за руки и начала рассказывать ему про все. Как она не знает, кто она, как забыла свое имя. Ну, все. Потому что она так долго жила в лесу со зверя­ми. А потом он сказал ей, кто он. Он был принц.
- Я так и знала.
- Потому что ты умница.
- Это конец?
- А ты хочешь, чтобы это был конец?
Эмма решительно мотает головой. Она следит за ли­цом своей тетки так, будто у нее изо рта могут появиться не только фонемы, но и принц с принцессой. Процесс. Не обязательно верить историям, а только тому, что их мож­но рассказывать.
- Принц сказал, что любит ее, он хотел жениться на ней. Но тут возникла трудность. Потому что он был принц, жениться он мог только на принцессе.
- Но она же была принцесса.
- А она забыла. У нее не было красивой одежды. И короны. И ничего еще. — Она улыбается. — У нее вообще никакой одежды не было.
- Никакой!
Кэтрин качает головой.
Эмма шокирована.
- Ни даже?.. — Кэтрин качает головой, Эмма закусы­вает губы. — Это неприлично.
- Она выглядела чудесно. У нее были прекрасные длинные каштановые волосы. Чудесная смуглая кожа. Она была совсем как дикая лесная зверушка.
- И она не мерзла?
- Было лето.
Эмма кивает, слегка сбитая с толку такой аномалией, но заинтригованная.
- Ну, вот. В конце концов принцу пришлось уйти. Ему было очень грустно, что он не может жениться на этой красивой девочке без всякой одежды. А она запла­кала, потому что не могла выйти за него замуж. И она плакала и плакала. И тут вдруг кто-то заухал. Туувитааавууу. Прямо отсюда сверху.
Эмма запрокидывает голову.
- И что это было?
- Ты знаешь что.
- Я позабыла.
- Филин. Старый бурый филин.
- Да нет, я знала.
- Филины очень мудры. А этот был самый старый и самый мудрый из них всех. На самом деле он был колдун.
- И что он сказал?
- Туувитааавууу, туувитааавууу, ну... не... плааачь.
Эмма улыбается до ушей.
- Скажи еще раз. Вот так.
Кэтрин повторяет.
- Потом он слетел вниз к ней и объяснил ей, что он может сделать. Поколдовав. Чтобы быть принцессой, нужно ведь жить во дворце? Так вот. Он может подарить ей красивую одежду. Или он может подарить ей дворец. Но и то, и другое одновременно не может.
- А почему он не мог?
- Потому что колдовать очень трудно. И больше од­ного колдовства за один раз не получается. (Эмма кива­ет.) А она думала только о том, чтобы снова увидеть прин­ца. И она попросила филина подарить ей красивую одеж­ду. И вот сейчас у нее не было ничего. А секунду спустя она уже была в прекрасном белом платье и с короной из жемчуга и алмазов на голове. И сундуки, сундуки со вся­кой другой одеждой и шляпами, и обувью, и всякими драгоценными украшениями. И лошади, чтобы их возить. Ну, все как у настоящей принцессы. Слуги и служанки. Она была так счастлива, что позабыла про дворец. Она вспрыгнула на коня и галопом поскакала к замку, где жил принц. И сначала все шло замечательно. Принц новел ее познакомиться с королем и королевой, которые подума­ли, что она очень красива и, наверное, очень богата. Та­кая чудесная одежда, ну и все остальное. Они сразу же сказали, что принцу можно на ней жениться. Как только они посетят ее дворец. Она не знала, что делать. Но, ко­нечно, ей пришлось притвориться, будто дворец у нее есть. И она пригласила их всех на следующий день. Тут они все разоделись и отправились смотреть ее дворец. Она точно объяснила им дорогу. Но когда они добрались туда... с ума сойти.
- Никакого дворца там не было.
- Только скверный пустой луг. Мокрый, грязный. А посередине стоит она в своей прекрасной одежде.
- Они подумали, что она дурочка.
- Отец принца очень, очень рассердился. Он подумал, что это какая-то глупая шутка. И уж тем более, когда она сделала реверанс и сказала: добро пожаловать в мой дво­рец, ваше величество. Принцесса не знала от ужаса, что ей делать. Но филин в тот раз научил ее колдовскому слову, которое превратило бы ее одежду во дворец.
- Какое слово?
- Его крик сзаду наперед. Вууу-ааа-вит-тууу. Мо­жешь его сказать?
Девочка улыбается до ушей и мотает головой.
- Ну а она могла. И сказала. И мгновенно возник пре­красный дворец. Парк и фруктовые сады. Но теперь у нее не было никакой одежды. И видела бы ты лица короля и королевы. Они были так шокированы. Вот как ты только что. Как ужасающе неприлично, сказала королева. Какая бесстыдница, сказал король. А принцесса была в отчая­нии. Она попыталась спрятаться, но не могла. Слуги на­чали смеяться, а король бесился все больше и больше и сказал, что его еще никогда так не оскорбляли. Бедная девочка совсем потеряла голову. И пожелала, чтобы к ней вернулась вся ее одежда. Но тогда исчез дворец, и они снова оказались на мокром грязном лугу. Королю и королеве этого было достаточно. Они сказали принцу, что она злая колдунья и он никогда-никогда не должен боль­ше с ней видеться. И они все уехали, оставив ее в слезах.
- И что случилось тогда?
В деревьях у реки засвистела иволга.
- Я же не сказала тебе, как звали принца. Его звали Флорио.
- Какое смешное имя.
- Оно очень древнее.
- А как звали ее?
- Эмма.
Эмма морщит носик.
- Глупость какая.
- Почему?
- Я Эмма.
- А как ты думаешь, почему мамуся и папуся назва­ли тебя Эмма?
Девочка задумывается, потом пожимает плечами: глу­пая тетя, глупый вопрос.
- А я думаю, из-за девочки в истории, которую они читали.
- Принцессы?
- Немножко на нее похожей.
- Она была хорошая?
- Когда с ней знакомились поближе. — Она щекочет животик Эммы. — И когда она не приставала без конца с вопросами.
Эмма поеживается.
- Я люблю вопросы.
- Тогда я никогда не кончу.
Эмма зажимает рот чумазой ладошкой. Кэтрин це­лует палец и прижимает его между внимательными гла­зами у нее на коленях. Свистит иволга. Ближе, на их бе­регу.
- Принцесса подумала о всех годах, когда она была так счастлива в лесу. И о том, какая она теперь несчаст­ная. Так что она пришла сюда к этому дереву спросить старого мудрого филина, что ей делать. Он сидел вверху, вон на той ветке, один глаз у него был закрыт, другой от­крыт. Она рассказала ему, что произошло. Как она навсег­да потеряла принца Флорио. И тут филин сказал ей что-то очень мудрое. Что если принц ее любит по-настояще­му, то ему должно быть все равно, пусть у нее не будет ни одежды, ни драгоценных украшений, ни дворца. Он бу­дет любить ее просто за то, что она — это она. И только тогда она будет счастлива. Филин сказал, что она боль­ше не должна искать принца. Она должна ждать, пока он сам к ней не придет. И потом он сказал ей, что если она будет очень хорошей и очень терпеливой и послушает его, он сотворит еще одно последнее колдовство. Ни принц, ни она никогда не состарятся. Останутся семнадцатилет­ними, пока снова не встретятся.
- Это долго тянулось?
Кэтрин улыбнулась.
- И еще тянется. Все эти годы и годы. Им обоим все еще по семнадцать лет. И они еще не встретились. — Сно­ва иволга, ниже по течению. — Слушай.
Девочка поворачивает голову, потом снова смотрит на тетку. Еще раз странный трехсложный свист флейты. Кэтрин улыбается.
- Фло-ри-о.
- Это птица.
Кэтрин качает головой.
- Принцесса. Она повторяет его имя.
Приглушенное сомнение; миниатюрный критик. Рассудок, худший из них — дает о себе знать.
- Мамуся говорит, что это птица.
- Ты когда-нибудь ее видела?
Эмма задумывается, потом качает головой.
- Она очень умная. Вот ты ее и не видишь. Она стес­няется, что у нее нет никакой одежды. Может быть, она все это время пряталась тут на дереве и слушала нас.
Эмма подозрительно взглядывает на верхушку тер­новника.
- И не кончается, зажили они счастливо.
- Помнишь, я уходила до еды? Я встретила принцес­су. Я с ней разговаривала.
- Что она сказала?
- Она как раз узнала, что принц идет к ней. Вот поче­му она так часто повторяет его имя.
- А когда он придет?
- Завтра или послезавтра. Очень скоро.
- И тогда они заживут счастливо?
- Конечно.
- И у них будут дети?
- Много-много детей.
- Это вправду счастливо, ведь так?
Кэтрин кивает. Невинные глаза ловят взрослые, и девочка медленно улыбается; и ее тельце движется, как улыбка; она вдруг вскакивает, ласковая маленькая шалунья, выкручивается, садится верхом на вытянутые ноги Кэтрин, опрокидывает свою тетю на спину, целу­ет ее рот крепко сжатыми губами, а потом принимает­ся без удержу хихикать — когда Кэтрин валит ее и ще­кочет. Она пищит, вырывается, потом замирает, а гла­за прячут веселую злокозненность, история уже забы­та, во всяком случае, так кажется. Надо израсходовать новый прилив энергии.
- На-а-а-шла вас! — вопит Кандида во весь голос, ос­тановившись у валуна, который заслонял их от дорожки внизу.
- Уходи! — говорит Эмма, собственнически вцепля­ясь в Кэтрин, которая садится. — Мы тебя ненавидим. Уходи.

Джон Фаулз. Туча.
 

@темы: Литература, Цитаты