А ты живешь по законам доброты, мудак?!
Сегодня я решила восполнить существенный пробел в своем литературном образовании и почитать сказки Оскара Уайльда. Начала со "Счастливого Принца". Эта сказка и еще 3 из одноименного сборника есть у меня в маленькой книжечке на английском языке, которую еще в 1995 году подарила моему крестному студентка, приехавшая по программе обмена студентами из Англии.
Так вот, русский перевод сделан Чуковским в общем преотлично, но есть одно "но", на которое следует обратить внимание. В русском варианте, как известно имеем Ласточку, поначалу влюбленную в эгоистичного Тростника, а затем полюбившую статую Счастливого Принца. Уточняю: женского пола Ласточку, мужского пола Тростник и статую. В оригинале же Ласточка обозначена как he, т.е. "он", а Тростник - как she, то бишь "она". По-моему, это существенный момент. Если поддаться психоанализу
, то можно проследить, как в образе Тростника женского пола воплощена капризная кокетка, которая не может дать своему почитателю настоящих чувств - только внешнюю красоту. Поэтому он-Ласточка находит любовь в представителе своего же пола - статуе Принца, т.е. идет скрытая пропаганда яой-лав. В конце концов, Уайльд мог вообще не уточнять половую принадлежность таких персонажей как Ласточка и Тростник, но он посчитал нужным периодически акцентировать на этом внимание. Занятно...
Конечно, особенности русского перевода обусловлены самим языком, на который перевели. Если в английском языке животные и неодушевленные существительные не имеют категории рода в семантике слова, то в русском Ласточка изначально подразумевается как дама, не возможно даже придумать достойный аналог для мужчины-Ласточки. Тростник, впрочем, вполне мог переквалифицироваться в Тростинку. Хотя тут уже больше аналогий не с собственно тростником, а с маленькой тростью. Иесли так как Чуковский готовил перевод для юного читателя, то эти все моменты с родовой принадлежностью вообще неважны. Но все же... Русский перевод сумел избежать яойности, которую намеком изобразил Уайльд для проницательного читателя. "Любовь, не смеющая себя назвать..."
Так вот, русский перевод сделан Чуковским в общем преотлично, но есть одно "но", на которое следует обратить внимание. В русском варианте, как известно имеем Ласточку, поначалу влюбленную в эгоистичного Тростника, а затем полюбившую статую Счастливого Принца. Уточняю: женского пола Ласточку, мужского пола Тростник и статую. В оригинале же Ласточка обозначена как he, т.е. "он", а Тростник - как she, то бишь "она". По-моему, это существенный момент. Если поддаться психоанализу
, то можно проследить, как в образе Тростника женского пола воплощена капризная кокетка, которая не может дать своему почитателю настоящих чувств - только внешнюю красоту. Поэтому он-Ласточка находит любовь в представителе своего же пола - статуе Принца, т.е. идет скрытая пропаганда яой-лав. В конце концов, Уайльд мог вообще не уточнять половую принадлежность таких персонажей как Ласточка и Тростник, но он посчитал нужным периодически акцентировать на этом внимание. Занятно...Конечно, особенности русского перевода обусловлены самим языком, на который перевели. Если в английском языке животные и неодушевленные существительные не имеют категории рода в семантике слова, то в русском Ласточка изначально подразумевается как дама, не возможно даже придумать достойный аналог для мужчины-Ласточки. Тростник, впрочем, вполне мог переквалифицироваться в Тростинку. Хотя тут уже больше аналогий не с собственно тростником, а с маленькой тростью. И